Тоннели... Они были вырыты во спасение, но с каждым годом все больше напоминали ловушку. Люди медленно превращались в крыс в такой обстановке. Мозг, выросших под небесами, инстинктивно восставал против их мрачного однообразия. Бетонные стены давили не только физически — они сжимали саму душу, медленно вытесняя из нее все человеческое.

Выступающие капельки на покрашенных стенах еще больше усиливали чувство ненависти, идущее от них. Словно земля и вода объединились в своем желании раздавить последний оплот людей.

Человек… Этот выкидыш природы не умер тогда, тысячи лет назад. С древнейших времен он боролся — с природой, с себе подобными, с самим собой. Он пережил ледниковые периоды, эпидемии, падения империй. Его не сломили зимы, животные и катаклизмы, насылаемые матерью. Он выжил. А потом веками мстил ей, постоянно изобретая все новые орудия пыток...

Двадцать лет назад природа почти победила. Создав человека, она придумала виды и расы, противопоставив их друг другу и заложив в них семя саморазрушения. А потом, стравив неугодных, она затаилась и стала ждать...
Война... Не та, что ведется за ресурсы или территории. Та была войной идей. Войной за право считать свою правду — единственной.

Раны покрыли планету. Кровавые реки вышли из берегов и смели искусственные преграды. Люди убивали людей, а Она смеялась. С каждой смертью ей было все легче.
— «Еще! Еще!» — кричала планета, подстегивая Смерть и подсылая болезни.
Крики. Стоны. Плач. Они сливались в адскую какофонию, кружась над Землей.

Погибель для ее главного врага была создана его же руками. Злоба, страх и зависть развязали войну, и теперь человек гиб... Корчился в агонии, так и не желая признать поражение.

Политики управляли народами и издревле пугая внешним врагом — заставляли работать. Ученые, развивали средства уничтожения себе подобных. Простые люди внимали политикам, а страх подстегивал их делать оружие, изобретенное учеными. Так текла жизнь...

Год за годом, люди боялись. День за днем они ненавидели — тех, не таких как они. А те — в страхе ненавидели их. Замкнутый круг. Живя и ненавидя, они передавали эти чувства сквозь поколения.

Дмитрий Захаров стоял перед огромной картой, на которой когда-то горели огни городов. Теперь на ней зияли пустоты. Его пальцы скользили по пыльной поверхности, словно пытаясь оживить память.
Он смотрел в черный экран, но видел другое — пески Африки, лица своих бойцов, вспышки ядерных взрывов... и шепот шамана, доносящийся сквозь время:
«Этот мир умрет...»

Но он не позволит этому случиться. Не во второй раз.

«Война — это не сражение с монстром. Война — это зеркало, в котором ты видишь собственное отражение, искаженное до неузнаваемости»
Из дневника лейтенанта Эрика Шоу

Дмитрий Захаров читал объемный, потрепанный, в непонятных пятнах блокнот. Его обнаружили три дня назад во время разведки на разбитом аванпосте. Чужом аванпосте! Аванпосте противника! — в двадцати километрах к юго-востоку от Города.
Блокнот лежал рядом с растерзанным человеком в обглоданной форме, с пробитым черепом. Последняя запись была датирована текущей неделей.

Он сделал глоток мутной, технически очищенной воды и углубился в чтение. Это был не просто дневник. Это был голос с той стороны. Голос лейтенанта вражеской армии, Эрика, который, как и он, пытался выжить в аду, который они сами и создали. Он начал с самого начала:

14.03.2032
Первый месяц после окончания ядерной войны. Владивосток — сплошная баррикада. Наш авианосец «Alabama» пришвартован в бухте. Орудия главного калибра направлены на город. Уроды. Ведут себя так, словно мы не знаем, что у них почти нет снарядов. Показуха. Чем они нас прикрывать собрались?

Захаров мрачно усмехнулся. Он видел эти отчеты. «Опорные пункты противника демонстрируют поразительную жизнеспособность». Циничный язык штабных крыс, за которым скрывались горы трупов.

17.03.2032
Адмирал Дэвид Вайд снова говорил о «миссии». «Несем свет цивилизации в дикие земли».
Мы принесли им смерть. Сначала «устанавливали контакт», потом «защищали свои интересы», а в итоге забрали все, что плохо лежало. Они не хотели нашего «света». Их объявили больными. А когда они оказали сопротивление — пришли мы. С бомбами и напалмом.

Продвинуться хоть на дюйм дальше – не удается. Ну что, сраные бойцы сраной армии – боитесь? А вот мне – всё равно. Что-то оборвалось во мне в тот день, когда мы стерли с лица земли тот первый поселок...
Да, адмирал, уж ты-то наверняка помнишь, как отдавал приказ использовать кассетные боеприпасы против мирных жителей. Говоришь – «Они опасны!» - еще бы! После того, как ты приказал забрать все продовольствие, а стариков и детей оставить умирать. Ха! Старый параноик! Как будто ты бы не стал после этого опасен? Да что я говорю – я бы и сам с камнями и палкой пошел против таких «бравых солдат». Что эти бедолаги и сделали…
Бессмысленная жестокость в мире, где людей, кажется, остались считанные тысячи…

Захаров откинулся на спинку кресла. Эти слова были как удар прикладом по лицу. Он смотрел на тусклую лампу в своем кабинете и видел не ее, а жаркое африканское солнце. Слышал не голос незнакомого лейтенанта, а собственные мысли, которые гнал от себя годами. «Мы устанавливаем порядок». «Мы обеспечиваем стабильность». Как же знакомо, черт возьми. Они с этим автором дневника были по разные стороны баррикады. И пришли к одному итогу — к руинам.

20.05.2032
Наконец-то отходим на корабль. По слухам, ночью вынесли всё ценное из какого-то русского музея. Адмирал, да ты ценитель. Неужели Парижа и Берлина мало? Кому нужно твое искусство в этом аду? Лучше бы пожрать нормальной еды.
…

25.05.2033
Плывем. Уже год. Куда — не знаю. Сегодня бунтовали рабы в трюмах. Расстреляли семерых. Адмирал называет это «поддержанием дисциплины». Я называю это убийством.
Захаров перелистал дневник дальше.

17.08.2037
Мои люди спрашивают: «Лейтенант, когда мы вернемся?». А я не знаю, что ответить. Полковник Сидни Майлз, дочка адмирала, отмалчивается. Ненавижу ее. Она такая же дрянь, как ее отец адмирал.
…

15.07.2042
Сегодня нас стало еще на одного меньше. Вот ты и сдох, «президент». Из-за таких старых ублюдков, как ты, и началась война...
…

27.11.2047
Вода. Вода. Всегда вода. Годы скитаний! Всё, что уцелело — заражено. Наш авианосец погряз в грязи и злобе. Уже 15 лет как Адмирал отправился на поиски чистой земли. Ни земли. Ни дома.

28.12.2051
Я обязан это записать! Удача! Мы нашли её! Подлодку «Indigo». Её выбросило на скалы во время ядерного шторма. Корпус расколот. Вся территория вокруг заражена, но дальше… дальше – чистота! Фон нормальный!
Рядом лежит еще один разбитый корабль, внешне похожий на нашу исследовательскую станцию «Emmy White» (ее сигнал был потерян с началом Войны).
Повсюду скелеты каких-то крупных животных. Похоже на корабле был зверинец. Животные со станции выжили и мутировали. Доктор Жак Льен говорит, что здесь находится источник, откуда разбрелись мутанты. Цикл эволюции ускорился и занял 20 лет. Животные рождались, умирали, рождались, умирали, снова рождались. Они стали... идеальными хищниками. Он называет их «живыми щитами» этой планеты.

01.01.2052
Адмирал приказал разведать местность. Высадка. Левее места крушения. Поднимемся на скалы и осмотримся.

02.01.2052
Я в лазарете. Рука располосована. Вчера... Боже.
Черт бы побрал Адмирала! Он поскупился послать на разведку самолет. Экономил топливо, сволочь!
Сначала все шло по плану. Мы поднялись на скалы и увидели долину. Она кишела этими тварями. Похоже на гнездо!
Они заметили нас. Вся долина замерла на секунду, и донесся скрип, словно ломающийся механизм. Потом они понеслись на нас. Орда.

— «Как дела парни?» - бодро кричит рация голосом полковника…
Пулеметы захлебываются. Монстры вгрызаются в наши ряды. Я спасся только благодаря сержанту Дэни. Он стрелял, пока в пулемете не кончились патроны...
Жаль, я не смогу передать бумаге ужас, когда орды «этих» мчатся через наши пули, пробивая себе дорогу зубами и гигантской клешней, растущей там, где должна быть шея. Передвигаясь на четырех конечностях, эти отвратительные создания развивают немалую скорость. Я помню как Ли побежал к шлюпке, а сзади него мчались сотни этих сраных «живых щитов»… Уж кто-кто а он был действительно быстр, и если бы не споткнулся – уцелел бы…
Из сотни разведчиков выжили лишь тридцать. Часть была разорвана, часть разбилась при спуске со скал.
Боже – это было ужасно…

Захаров вспомнил свой первый бой в джунглях. Засаду. Крики. Ту же животную ярость и тот же леденящий страх. Он понял этого лейтенанта как брата. Он провел рукой по лицу. Еще одна проблема. Не божья кара, не порождение войны, а результат человеческой халатности. Цепочка причин и следствий. Они сами и природа создали новых убийц. «Живые щиты»... Почти поэтично.

10.02.2052
Сегодня мне дали новых бойцов и присвоили звание капитана. Хотят загладить вину. Я стал капитаном, шагая по трупам своих ребят.

13.03.2052
Впервые был на «совещании». Адмирал рехнулся.
Пока я лежал в госпитале он на самолете осмотрел территорию с высоты. (Удивительно, но похоже даже он способен учиться на ошибках). Говорит, что земли просторнее мы не найдем. Это огромный остров! Он подобрал бухту, где мы причалим.
- «Будем высаживаться и строить базу. Монстров и их логово - сотрем в порошок».
Глупец! Его не было там, где людей рвали на куски!

И вот оно. Корень проблемы. Слепая ярость старика, сидящего на бронированном троне. Захарову это тоже было до боли знакомо.

16.04.2052
Сегодня мне поручили пересчет населения авианосца. Результат: 32 597 рабов и 2461 военный. Цифры, которые ничего не значат. Мы все просто мясо.

13.05.2052
Последние дни мы плыли вдоль побережья. Сегодня наткнулись на удобную гавань, про которую говорил Адмирал. Встали на якорь.

14.05.2052
Весь день возводили баррикады, отсекая нашу бухту от остального материка. Этих ублюдков не видно…

15.06.2052
Монстры периодически штурмуют порт. Странные существа. Мутанты. Ни страха, ни тактики. Только цель — дойти и убить. Сидим как в тире.

25.06.2052
База полностью готова. А рабы даже сняли метр песка с поля размером как наш авианосец и посадили пшеницу. Скончались всего трое. Надзиратели молодцы…

21.06.2152
...сегодня перехватили вражеское радиосообщение. Их лидер, некто Захаров, обращался к своим. Он говорил, что построит новый Город, что возродит цивилизацию.

Сердце Захарова пропустило удар. Он сглотнул. Его пальцы сжали край стола.

Адмирал в ярости. Готовит контрудар. Говорит, что выманит их, спровоцирует. Он хочет забрать их город, бункер, технологии, рабов. Он не понимает... или не хочет понимать. Мы все в ловушке. В ловушке одного и того же кошмара. И я... я больше не могу.

23.06.2152
Выдвинулись на блокпост. Отбиваем атаки монстров.

Следующая запись была сделана другим, торопливым, срывающимся почерком. Чернила были бурыми, словно их разбавили кровью.

Отряд разбит. Заперлись в бункере. Еще один день.
Зарубка. Зарубка. Зарубка — эти чертовы зарубки тянутся по всем стенам. Бумага скоро закончится. Что тогда? Безумие, как у Джеймса и Кэтрин? Или стану как Джек, жрущий мерзость и бросающийся на людей? Нет. Лучше пулю в висок.
Последняя страница была испещрена одним и тем же словом, выведенным с отчаянной силой: «ЗЕРКАЛО... ЗЕРКАЛО... ЗЕРКАЛО...»
На этом дневник обрывался.

Захаров сидел в тишине, и в голове складывалась страшная, неотвратимая картина. Он понимал этого человека. Понимал его ярость, его отчаяние. Они были врагами. Но теперь он видел — они были отражениями. Солдатами двух армий, сражавшихся в одной войне, на разных сторонах одного и того же зеркала.

И у них был общий враг.
И, возможно, общая цель — выжить.
Их мир был обречен. И единственный шанс — разбить это зеркало.

Он подошел к карте, висевшей на стене. Теперь на ней были отмечены не только их Город и бункер, но и примерное расположение базы «иностранцев». Два островка человечности в море смерти, готовые добить друг друга по приказу безумных командиров.

Над пустыней, сгущались тучи. Но это были не дождевые облака. Это была тьма, и несла она с собой не воду, а кровь и сталь.

Рассвет не наступил. Небо затянула грязная, бурая пелена, сквозь которую солнце пробивалось ущербным багровым пятном. Воздух стал густым, тяжелым, пахшим озоном и разложением. На стенах воцарилась неестественная тишина, нарушаемая лишь скрипом песка под сапогами часовых и отдаленным, нарастающим гулом.

Илья, стоя на восточной стене, почувствовал это первым. Не звук, а вибрацию. Сначала едва уловимую, словно отдаленный гром. Но через несколько минут она переросла в низкочастотный гул, от которого зазвенели зубы и задрожали стальные листы укреплений. По спине у него пробежали мурашки. Он сжал рукоять меча, ощущая, как холодная сталь отзывается на его тревогу.

— Черт... — прошептал он. — Марин, смотри.
Марина, стоявшая рядом, поднесла к глазам бинокль. Ее лицо стало белым как мел.
— Они... Они идут. Весь горизонт... шевелится.

Первой нарушила тишину турель на северной стене. Одиночная очередь, нервная, вопросительная. Потом — еще одна. Захаров, не отрываясь от монитора на командном пункте, поднес к губам рацию. Его голос был спокоен и холоден, как лезвие ножа.
— Все сектора, боевая готовность номер один. Первая линия обороны — активировать. Они идут.

Гул превратился в оглушительный топот тысяч ног, в рев приближающегося урагана. Вскоре в гаме начали угадываться и отдельные звуки — скрежет хитина, шипение, хриплые, нечеловеческие вопли.

И тогда они увидели их.
Это не была армия. Это было природное явление. Движущаяся стена из плоти, клыков и клешней, растянувшаяся от края до края пустыни. Они не бежали — они текли, подминая под себя дюны, черные и бесчисленные, как саранча. Тысячи. Десятки тысяч. Их пепельно-серые тела сливались с песком, а ядовито-желтые полосы на спинах пульсировали в такт их бегу.

Воздух наполнился костяным стуком тысяч клешней, сливавшимся в оглушительную трескотню, словно кто-то высыпал мешок с костями в гигантскую мясорубку. Сквозь этот грохот пробивался пронзительный, дребезжащий визг, от которого сжималось сердце и ныли зубы. А потом до них донесся запах — сладковатый, тошнотворный, как смесь гнилого мяса и озона. Это был запах самой смерти.

— Огонь! — скомандовал Илья, и его голос, усиленный динамиком шлема, прозвучал над восточным сектором.
Стены Города ожили, застрочив десятками стволов. Первые ряды тварей, прозванных «живцами» и «живыми щитами», взрывались кровавым дождем.
Пулеметные очереди выкашивали целые шеренги, но те, что шли следом, просто переступали через разорванные тела сородичей, не замедляя хода. Они накатывали волной, и с каждой минутой их шершавый, обжигающе холодный хитин все ближе подбирался к стенам.