Все началось с запаха жженого кофе. Резкого, горького, как провал в памяти. Артем застыл с рукой на кнопке кофемашины, залипшей в положении «вкл». Пар шипел, а сквозь шум в ушах пробивался навязчивый, знакомый до боли звук — дрель за стеной. Тот самый звук, что будил его ровно три года, одиннадцать месяцев и... сколько там дней назад, в той, предыдущей жизни.

Он не просто вспомнил это. Он узнал этот момент. Прямо сейчас, в душной кухне своей нынешней квартиры, он с абсолютной ясностью понял: это уже было. Словно кто-то перемотал пленку и вставил кадр из старого, забытого фильма. Дежавю? Нет, нечто большее. Это было похоже на чтение книги, которую ты уже читал, но с той разницей, что ты не просто помнил сюжет — ты снова чувствовал текстуру бумаги под пальцами, запах типографской краски.

Артем резко одернул руку, кофемашина захлебнулась и умолкла. Дрель за стеной тоже стихла, будто выполнив свою роль в спектакле. Тишина обрушилась на него, густая и звенящая. Он обвел взглядом кухню: крошки на столе, отражение его же испуганного лица в темном экране телефона, капля воды, застрявшая на кране, готовая сорваться. Все было знакомо до мурашек. Он знал, что через мгновение телефон завибрирует, и это будет сообщение от Лены. Непроверенное, интуитивное знание, твердое, как гранит.

Телефон завибрировал.
Сообщение от Лены: «Вечером заеду за своими книгами. Все.»
Он не стал читать. Он и так помнил каждое слово. Помнил, как потом будет стоять у этого же окна, смотреть, как фары машин расплываются в дожде, который только начинал накрапывать. Помнил тяжесть разговора, который уже случился, хотя технически ему еще только предстояло случиться вечером.

Это и был тот самый тоннель. Его жизнь не была линейной лентой. Она была чередой таких вот иллюминаторов, в которые он заглядывал, плывя в своей стеклянной колбе по какому-то непостижимому маршруту. Иногда «воспоминания» были яркими, как сейчас. Чаще — смутными, как предчувствие сквозь толстое стекло. Но в последнее время смены картинок ускорялись. Раньше между такими яркими «вспышками» проходили месяцы. Теперь — недели, дни. Сегодняшнее было уже третьим за утро: сначала он «вспомнил», как порежется бритвой, еще до того, как взял ее в руки — и все равно порезался. Потом — обрывок разговора в метро, который услышал за два часа до самой поездки.

Он подошел к окну. Город внизу был похож на гигантскую схему, печатную плату, по которой бежали импульсы-машины. Все куда-то спешили, сталкивались, сигналили.

Муравьи. Та самая метафора, которая преследовала его последние месяцы. Они, человечество, были муравьями, устроившимися на поверхности огромного, причудливо обточенного камня, летящего в никуда. Они строили свои муравейники, воевали за крошки, плодились, даже не задаваясь вопросом: а кто, собственно, швырнул этот камень? И есть ли у него цель? Или они просто пассажиры не управляемого снаряда под названием Земля?

Мысль была не новой, но сегодня она обрела жуткую физическую плотность. Он чувствовал это неумолимое движение, эту скорость. Не скорость машины или поезда, а скорость самого времени, пространства, жизни. Она проворачивалась под ногами, как тот самый ковер-дорога в аркадной игре, и все, что ему оставалось, — это подпрыгивать да отшатываться, уворачиваясь от внезапно возникающих проблем: долгов, ссор, потерь, болезней.

Раньше он думал, что так и должно быть. Жизнь как реактивная гонка. Но сейчас, стоя у окна и «вспоминая» вечер, который еще не наступил, он с отчаянием понял: он не просто игрок. Он еще и зритель. И ему страшно надоело быть и тем, и другим. Ему захотелось быть капитаном. Хотя бы штурманом. Тот, кто сидит в лодке и только гребет, не знает, куда плывет. Тот, кто только рулит, не знает, что там впереди. А он хотел и то, и другое. Хотел карту и штурвал.

Он вздохнул, и вздох этот тоже был частью «воспоминания». Предопределенность давила, как тяжелый колпак. Но вдруг, в самый момент этого вздоха, его взгляд упал на книжную полку. Между толстым томом по квантовой физике и сборником стихов затерялась тоненькая, потрепанная брошюра — «Основы навигации по счислению». Он купил ее лет десять назад, в пору увлечения яхтингом, которым так и не занялся.

И тут случилось нечто новое. Вспышки «дежавю» всегда касались прошлого или сиюминутного будущего. А сейчас в его сознании мелькнул образ, которого не было в «программе». Он увидел себя не вечером у окна, а поздней ночью, при свете настольной лампы, листающим эту самую брошюру. И в этом образе не было тяжести. Было любопытство. Азарт.

Это был не «просмотр готового воспоминания». Это было... решение. Маленькое, едва заметное отклонение от курса.

Дрель за стеной снова завережжала, возвращая его в настоящее. Артем отшатнулся от окна. Сердце билось часто-часто. Он подошел к полке, взял в руки потрепанную книжку. Пыль пахла временем.
«Навигация по счислению... — прошептал он. — Определение местоположения объекта по пройденному пути и времени...»

Может быть, это и есть первый шаг? Не просто уворачиваться от препятствий, а начать вычислять траекторию? Понять законы движения своего странного «звездолета»?

Он не знал ответа. Но впервые за долгое время у него появилось чувство, что он тянется не к веслам, чтобы просто грести, а к некоему рычагу. Очень далекому и загадочному.

Рычагу управления.